Сегодня что-то тишина такая,
Что хочется присесть и погрустить.
Звезда печально над землей мерцает,
И липа чуть от холода дрожит.
А я все почему-то забываю,
Что день прошел, угаснувший в тиши,
Что время мчится и что ты - другая,
И я исчез уж из твоей души.
Журнал передо мной с твоим портретом -
Глядишь с улыбкой светлой в тишине,
И я припоминаю Днепр и лето,
И тень каштана на сухой стене.
Но странно, я совсем не вспоминаю
Тот день, когда тебя увидел я
Впервые. Может, осень золотая,
А может, вешний день был в тех краях.
Но очень четко помню я: девчачий
Покой, Чайковский хмурый на стене,
Рояль о чем-то сиротливо плачет
И призраки каштанов на окне.
Ты помнишь: поздней осенью туманной,
Когда с деревьев все летит долой,
Лист желтый остается на каштанах,
Где конусы фонариком сплело?
Фонарь - и желтый шарик на каштане,
Всех братьев рядом вымела метла.
Вот так и я к любимой льнул, желанной,
И жил лишь только у ее тепла.
Меня влекли невиданные очи,
Похожие на просинь у небес,
И скромности девичьей многоточье,
И святость, как судьбы пресветлой крест.
Есть мелочи великого значенья:
Любовь, которая растопит лед,
И даже половицы в темных сенях
Век памятны, как сказок хоровод.
И может, для того она приходит,
Чтоб мы запомнили с тобою на века,
Как пахнут рыбою ночные воды,
Каков полет ночного светлячка;
Чтобы века не забывало сердце
Спокойный дым над зеркалами рек,
Чтоб каждый был до старости, до смерти -
Достойный, настоящий человек.
Я помню все: тугая ряска
Стянула пруд. Минул наш первый май.
Какой казался нам волшебной сказкой
Наш пригородный лес - как некий рай!
Пусть каждый хоть на миг поймет единый,
Как бесконечно сложен божий свет,
Как просто разминуться с той, любимой,
Которую ты ждешь десятки лет!
Уходят дни и годы. Понимаю,
Что счастье не бывает без Творца.
А боль живет, и сердцем ощущаю,
Что жить извечно будет, до конца.
И все ж на склоне дня, и утром ранним,
И в ясный день, в полночной кабале
Я жизнь благодарю за тень признанья,
За то лишь, что живешь ты на земле.
Сижу в гостиной рядом с печкой дымной.
Шипит пластинка. В сердце много дум.
Кручу «Над домом флюгер у любимой»,
И Шуберт слушает со мною ветра шум.
О «Зимний путь»! Забытые строенья,
Забытый вкус твоих любимых губ.
Шарманки звуки стынут, как виденья,
Промерз у деревенской хаты дуб.
Благодарю тебя. И пусть чужая,
Пусть для другого источаешь свет, -
Ты есть, ты где-то есть, и ты живая,
Ты ходишь ранним утром по траве!
Твои в загаре руки куст ломают.
Живи и вечной славой пламеней!
Рукой закрыв глаза, я улыбаюсь...
Ты есть на свете. И довольно мне.
1958