Он лежал на сырой земле,
А ему бы лежать на сене.
Как растаявшее желе,
Грязь под ним,
День над ним осенний.
Лишь лежать был способен он,
В этом вся острота момента
Истощен, исхудал, изможден,
Доведён до страданий кем-то.
Не жалел ни души, ни жил,
Был грозой, был любим, заслужен.
Сторожил чей-то быт,
Отслужил...
Обессилел и стал ненужен.
Он лежал, а в глазах тоска —
Чумка — значит конец неизбежен.
Он лежал, и его бока
Поднимались всё реже, реже.