О стол! От яств ломи́тся!
Пестрит в глазах от блюд.
Здесь рыба, мясо, птица,
Чему Бог дал родиться,
Конец нашло свой тут.
Гостеприимен, ласков
Хозяин — даже мил.
— Вот сочная колбаска,
Кабанчик жирный был.
Такой был непоседа —
То двор, то хлев, то луг.
Хозяевам был предан,
Как настоящий друг.
А вот на блюде чинно
Ждёт часа своего
Телячья буженина
И хрен — как без него?
Телёнок был, как сказка —
Сроднишься с ней, прочтя.
Привязан был и ласков,
Как малое дитя.
А вот на этом блюде,
Румянится слегка —
Берите, рад он будет,
Цыплёнка-табака.
Был петушок весёлый,
Пока был жив и цел.
Он, громче радиолы,
Рассвет встречая, пел.
А здесь на блюде рыба,
Поймал её в реке.
Эх, посмотрели вы бы
Рыбёшек на крючке.
Не видели вы сроду
Предсмертный танец их.
Как им хотелось в воду,
Назад, хотя б на миг...
Сидел я, как в тумане,
Был мыслей полный рот.
А что, если б над нами
Был неких монстров род.
Явились ниоткуда,
Чтоб править на земле.
Из нас стояли б блюда
У монстров на столе.
Хозяин взял бы слово
И предложил гостям:
— Вот плов из Иванова,
Его я делал сам.
Он, правда, был балбесом,
Но славный вышел плов.
А здесь, под майонезом,
Зажаренный Петров.
И хрен здесь из-под тёрки,
Для блюд пикантный смак.
А под хрустящей коркой
Здесь Сидоров-табак...
Представив небылицу,
Я есть уже не мог —
От рыбы, мяса, птицы
Я дался за порог.
Нет, я не самозванец,
Не шлю другим укор,
Я — вегетарианец
С тех незабвенных пор.